Дебора Митчел сидела на стуле, перед мужчиной и была напряжена как струна. Каждое движение ее тела, выдавало в ней состояние крайней обеспокоенности. Ему мешал стол рассмотреть ее полностью, но он был уверен, что и руки, обманчиво расслабленные, лежащие на ее коленях, были сцеплены от волнения. Он знал, что в этом году ей исполнилось пятьдесят лет, но выглядела она максимум на тридцать пять. Высокая, стройная, с телом слишком мускулистым для женщин такого типа. С каштановыми, слегка вьющимися волосами, доходящими до плеч. С тонкими чертами лица, где сразу же бросаются в глаза пухлые губы, кораллового цвета и большие, миндалевидные зеленые глаза. Они были друзьями еще с юности, когда познакомились на вечеринке в колледже. Он, уже был на последнем курсе, когда она поступила. Он потер переносицу, вспоминая этот день. Она, как свежий ветерок ворвалась в его жизнь и, сама того не зная, изменила его самого. Но когда она, через полгода внезапно вышла замуж за замкнутого и нелюдимого Марка Митчела, ему ничего не оставалось как стать ее лучшим другом, продолжая скрывать от нее свои истинные чувства.
- Успокойся, может, ты ошиблась в подсчетах?- произнес  мужчина тихим, но уверенным голосом. Он был невысокого роста, с черными волосами, гладко зачесанными назад. На вид ему можно было дать лет сорок, но на самом деле ему уже  перевалило за полтинник. У него было маленькое лицо, невыразительные голубые глаза и неожиданно крупный нос. И, хотя, у него немного торчали кончики ушей,  весь его облик, каким-то невероятным образом гармонировал в нем. Он так и не женился, оставаясь уже больше двадцати лет верным  Деборе Коллинз. Лишь чувства к сидящей перед ним женщины, повлияли на его профессию и желание находиться рядом с ней. Своей матери, Мэри Олден, ныне уже покойной, он так и не смог объяснить, почему вдруг перешел с юридического на медицинский факультет. Но каждый раз, появляясь в доме Митчелов или принимая в своем кабинете Дебору, он понимал, что поступил тогда правильно. Одно ее появление и внимательный взгляд ее зеленых глаз, наполнял его простую и серую жизнь смыслом. А большего он и не просил.
- Да уж, хотела бы я ошибиться, - горько произнесла она и внезапно вся поникла, растерявшись, будто кто-то невидимый выдернул из ее тела эту натянутую струну.
- Когда ты последний раз сдавала анализ на ПВ*?
- Четыре месяца назад, и он был положительный.
- А когда ты поняла что, возможно, беременна?
- Черт, Гарри! – она гневно посмотрела на него, - Это ни с чем не спутаешь, понимаешь? Я знаю, что беременна!
- А…
- Нет, Марк еще не знает, - перебила она его, - но это не важно, я пришла к тебе не за этим. Я пришла, чтобы избавиться от него.
- Ты уверена, Деб? Это большой риск, особенно для тебя.
- Я знаю.
- Вы же с Марком так долго этого ждали!
- Да. Я знаю. И ты, как никто другой знает, сколько лет мы пытаемся завести детей! Но ТАК рисковать - я  не имею права! – воскликнула она и с еще большим волнением прижала сцепленные ладони к груди.
Он  еще раз внимательно посмотрел на нее, потом решительно поднялся и, поманив рукой  к себе, сказал:
- Пойдем, я лично хочу убедиться в этом. Может, ты ошибаешься.
- Гарри, пока в моей крови это дерьмо, я не могу позволить себе забеременеть!
- Деб, но мы еще не нашли противоядие от него. И не уверен, что в ближайшее будущее найдем. А Марк последний из тех, от кого продолжится род.
- Я знаю, Гарри! И мне нелегко принимать такое решение, тем более, не сказав ему. Он уже не молод, чтобы надеяться на еще один шанс, но я не могу так поступить, понимаешь? – Она легла на кушетку и задрала подол цветного платья вверх, к высокой полной груди, выставляя на обозрение кружевные белые трусики.
Гарри только взглянул на ее живот и сразу же опытным глазом заметил небольшую выпуклость над лобком. «Бля, неужели Деб действительно удалось забеременеть?» Однако он ничем не выдал свое удивление и уверенными, доведенными до автоматизма движениями, стал водить датчиком, по животу. На мониторе черно-белая картинка приобрела знакомые очертания. Он несколько минут молчал, рассчитывая и замеряя, и вдруг, не сдержавшись, едва слышно ругнулся.
- Что, Гарри, я оказалась права? – грустно спросила женщина и тоже повернула голову в сторону монитора.
- Деб, у тебе 16-17 недель, поздравляю!
- Не с чем. Я только вчера вечером, когда легла спать, почувствовала, что он шевелится.
- Деб, это еще не все. Дело в том, что у тебя внутри не одна жизнь, а две и обе мужского пола.
Она повернулась на бок и внезапно заплакала, чего Гарри совсем не ожидал от нее.
- Не плачь, Деб, я уверен, они оба родятся здоровыми! Это твой единственный шанс! Я сделаю все необходимые анализы, я буду рядом с тобой, когда они появятся, я уверен…
- Хорошо! – перебила, сердито Деб и села на кушетку.  Скомканный подол на груди упал, расправляясь вокруг ее бедер и кушетки, пряча нижнее белье. – Но если ты не прав, ТЫ Гарри, будешь виноват в этом! А ежели я  права, то уже через несколько месяцев на свет родятся монстры!

* ПВ – Пассивный вирус ( Попадает в кровь при укусе вампира. Носитель может испытывать некоторые симптомы, похожие на вампиризм, но становится вампиром лишь после нескольких укусов)

Наверное, я была без сознания несколько минут, потому что, как только мои глаза привыкли к лесному сумраку, я  разглядела между листвой и переплетенными ветками деревьев еще сереющее небо. Вокруг раздавались привычные шорохи лесных обитателей. То там, то здесь заводили свою песню цикады. Воздух, за день нагретый, уже основательно охладел, и я ощутила, что холод практически полностью сковал тело. От холода, спина и руки покрылись гусиной кожей. Голова казалась чугунной и гудела, будто в нее стукнули чем-то тяжелым. Потянувшись рукой к затылку, я с удивлением нащупала огромную шишку. Что вообще случилось? Постепенно, детали, предшествующие этой шишке, стали проясняться в голове и как только я вспомнила об огромном волке, все разрозненные фрагменты собрались в единое целое, отчего мне еще больше сделалось плохо. Я огляделась, но кроме корзины с грибами и палки, я ничего не нашла. Даже следов. Но как такое могло произойти? Куда девался парень? И причинил ли волк ему какой-то ущерб?
Я поднялась с земли и, дрожа от холода, подобрала корзину. Мама с папой наверняка уже волнуются. Чего доброго отец еще соберется  на мои поиски. А когда темно, легче все разминуться и потеряться. Я немного подвигалась, пошевелила, сгибая-разгибая ноги и руки, разгоняя кровь. Ноги плохо слушались, колени тряслись, и я умудрилась пару раз споткнуться, пока нашла знакомую тропинку, по которой пришла. Мне даже показалось, что дорога домой заняла намного меньше времени, чем когда я сюда шла. Я пробиралась сквозь колючие кусты, цепляясь одеждой и волосами за голые ветви деревьев. Вскоре показались знакомые очертания домов и, буквально через несколько минут я увидела очертание нашей теплицы, а в глубине двора, темнеющее основание дома. Но когда я пробралась на задний двор, ночь уже окончательно вступила в свои права, раскрашивая небо во всевозможные фиолетовые оттенки и развешивая над головой мириады мигающих звезд. 
Осторожно ступая и оглядываясь в поисках родителей, я прошла на кухню, поставила корзину и, убедившись, что поблизости  их нет, торопливо проскочила в свою комнату. Я была еще не готова получить допрос с пристрастием о причине позднего прихода и кошмарного вида моего облика в целом. Едва я переоделась в домашнюю одежду, как из кухни донеслись встревоженные голоса родителей. Они, наверное, были за домом, перетаскивали сено в сарай. Скорее всего, лишь поэтому, я их и не встретила на своем пути к комнате. Голоса стихли. « Ага. Увидели корзину». Теперь можно засекать минуту, когда они галопом прибегут к моей комнате. И все-таки я подпрыгнула от неожиданности, когда в дверь громко забарабанил отцовский кулак.
- Кэйтлин, ты там? – голос у мамы действительно был встревожен. Особенно это бывает заметно, когда она зовет меня полным именем.
- Да, мам. Я только пришла, переодеваюсь. – Отозвалась я.
- У тебя все хорошо?- пробасил отец. – Ты заблудилась в лесу?
Я торопливо водила расческой по волосам, закусив губу от боли. Сухие веточки и листья плохо поддавались, еще больше спутывая волосы.
- Все хорошо, я сейчас выйду, пап. – Я постаралась произнести фразу непринужденно, но тут же сдавленно ругнулась, когда зубья расчёски зацепили шишку на затылке.
Из-за двери пробубнили что-то, но меня оставили в покое. Шаги стихли, удаляясь. Кризис миновал. Мне поверили. Хотя остался еще ужин, который никто не отменял и где точно придётся объяснять свое поведение, вернее, позднее возвращение.
У нас в пригороде негласным правилом запрещалось выпускать детей и подростков после девяти вечера. И любая задержка на улице, сурово каралась. Даже взрослые старались лишний раз не выходить во двор. Но после сегодняшнего случая, произошедшего со мной в лесу, я уже не верила в те доводы, которые мне годами твердили родители. Сказки о лесе, нападения хищников  или возможном похищении, с этого вечера стали не актуальны для меня. Теперь главным стало одно: видел ли кто-то еще, кроме меня, этого волка?  И есть ли в этом запрете доля правды о хищниках, а точнее об огромном волке? Считать сегодняшний день, вторым днем рождения? Или везением?
Я привела в порядок волосы и, оставив их распущенными, вышла из своей комнаты. На кухне мама суетилась, разогревая ужин. Отец читал книгу, сидя в своем любимом кресле, возле камина. Я подошла и молча стала помогать ей.
Ужин на удивление, прошел в полном молчании. Лишь изредка отец переглядывался с мамой, о чем-то молчаливо переговариваясь. Они это умели, особенно когда злились на меня. И им почти всегда удавалось таким образом  заставить меня раскаиваться в очередном глупом поступке или поведении. Но не в этот раз.
- Я споткнулась и упала. Посадила шишку и заблудилась. - Равнодушно, стараясь не смотреть на родителей, сказала я, первой нарушая тишину в комнате. В любом случае я должна была рассказать, так почему бы не сейчас?
Мама встревоженно впилась в меня взглядом, ища на моем лице и руках следы падения и царапины.
- Тебе не стоило далеко уходить от тропинки. – С укором произнес отец и снова переглянулся с мамой.
Внезапно это взбесило меня. «Я же ничего такого не сделала, почему они себя так ведут? Я же вернулась! И ночь еще даже не наступила!».
- Хватит переглядываться друг с другом и игнорировать меня! – возмутилась я. – Я не виновата, что задержалась, заставив вас волноваться. – Где-то внутри, на короткий миг все сжалось, но было поздно. Я спустила механизм под названием « Праведный гнев отца» и итог моего всплеска не заставил себя ждать.
- Тебе никто не разрешал повышать на нас голос! – отец внезапно подскочил и стул отлетел в сторону. Я испуганно уставилась на него. «Он забыл покормить пчел и его укусила одна из них?»
- Ты нарушила правило, вернувшись почти за полночь. И знаешь, чем грозит это нарушение. – Сурово процедил он. И я внезапно осознала, что отец не напуган, а взбешен моим опозданием. «Он знает о волке!» - мысль вспыхнула в голове как яркий уголек и от этого понимания, чувство вины окончательно покинуло меня. «Они все знают, но молчат. Они боятся. Но чего? Неужели мне действительно повезло, и волк не тронул меня? Или он  сожрал того парня, пока я была без сознания? Тогда, сколько же я пролежала там?»  Дальше спорить не имело смысла, как и оставаться на кухне. Даже, если я спрошу о волке, они не признаются. Но и оставлять эту ситуации в таком виде я не собиралась.
Вскочив со стула, я  бросилась в свою комнату. Но отцовские, полные гнева слова, еще летели мне  вдогонку. Слезы обиды и несправедливости брызнули из глаз, но я успела закрыть за собой дверь. Давно у нас такого не было.
Меня наказали, хотя, чему я удивляюсь? Домашний арест. В своей комнате. На целый месяц. Пугающая перспектива.
Но видно, когда этот волк меня ударил зубами, он повредил что-то во мне. Ибо то, что я задумала, кроме как фантастическим бредом не назовешь. После того, как я увидела этого зверя, во мне проснулась бунтарская сущность. Все, что раньше было дорого мне и считалось правильным, теперь не считалось вовсе. Адреналин гулял по венам, заставляя совершать опасные вещи. Такие, как побег из родительского дома и  угон  машины.
Я закрылась в комнате, собрала в рюкзак несколько вещей и приготовилась. Единственное, что мне труднее всего придется сделать, это украсть деньги у своих родителей. Но и здесь я нашла отличный выход. Я отправлюсь к тетке и пойду работать. Надеюсь, что она оценить этот поступок по достоинству. В конце концов, она же хотела, чтобы я жила с ней?!

*****

Две недели спустя. Мейнсфилд.

Я сидел в одном из ночных баров, где мы раньше частенько ошивались, проводя время впустую и лениво потягивал мартини. Сегодня я решил во чтобы это не стало, дождаться Винса и надраить ему его наглую рожу. Это уже переходило всякие границы. Он прекрасно знал, как я отношусь к его безмозглым приколам, но бегать за ним по лесу, предотвращая нападения на людей, это перебор. Последней каплей в моей чаше терпения было его доведение матери до слез. И он отлично понимал, чем рискует.  Я должен его остановить или произойдет что-то дерьмовое. Злость и ярость кипели в душе, но я усилием воли подавлял свое второе «Я». Если я могу это, так почему он, мать его так, не может себя контролировать? И если отец ему не указ, то я поставлю его на место!
Отставив пустой бокал, я встал и медленным шагом поднялся на второй этаж. Если уж тратить время, так с пользой и в удовольствие! На втором этаже в небольшом углублении есть бильярдная. Давно я не гонял шары. Вспомнить бы как это делается. Снизу доносилась музыка, я не спеша расставил шары, потер мелом кий и, точно выверив траекторию, ударил по шару. Звук попавшего в лузу шара, немного приподнял настроение и притупил клокотавшую в душе ярость.
Внезапно музыка смолкла. На несколько минут воцарилась тишина, кто-то задвигал стулом, кто-то тихонько перешептывался, но я со своим слухом отлично все слышал, даже не напрягаясь. Мне приходилось наоборот прилагать массу усилий, чтобы приглушать в голове все эти бесконечные, оглушающие шорохи и звуки. Раньше, еще лет пять назад, когда я только начал изменяться, я надеялся, что музыка сможет приглушить человеческую речь, но очень быстро понял, как ошибался. Я продолжал слышать рев инструментов, от которых мои перепонки грозились треснуть, и тихим, но таким же отчетливым, слыша каждую букву и даже звук, с каким движется воздух через   дыхательные пути, и человеческую речь. Как два разных тона, накладываемых друг на друга и звучавших в унисон. У Винса было так же. Но у него, в отличие от меня, кровь из ушей шла. Я немного отвлекся, вспоминая этот момент. Вспомнил, как мама в панике позвонила Гарри, нашему семейному врачу и единственному человеку, кто был в курсе нашей семейной тайны. Пока он примчался к нам, у Винса уже прекратилась течь  кровь, и восстановились ушные перепонки. В тот день мы впервые узнали, что практически неуязвимы. Для меня это было серьезным шоком и потрясением, а брат пришел в восторг. Уголки рта, почти приподнятые в улыбке, опустились. С тех пор, Винс превратился в гребанного идиота, постоянно рискующего раскрыть нашу семейную тайну и получающего каждый день новую порцию адреналина.
Внизу зазвучали первые аккорды новой песни и я, обойдя стол, наклонился для нового удара. И тут, я услышал ЕЕ голос. Такой звучный и сильный, он притягивал своим тембром. Еще никогда я не слышал ничего подобного, ее голос был похож на густое, темное вино. Все мое тело замерло ошеломленно, удар кием прошелся вскользь, но я этого не заметил. С невероятным усилием я заставил свои ноги идти медленно,  подойти к перилам и посмотреть вниз. Да, это была Она. Та девушка, которую я спас от Винса. Я был очарован ее голосом. Я вспомнил ее запах и аромат кожи, вспомнил запах сочного грейпфрута в ее волосах, перед тем, как она упала от удара моей головы. В ладонях вспыхнула мимолётная боль, и я очнулся. Разжал сцепленные в кулак пальцы и с недоверием уставился в наполняющиеся кровью полумесяцы от своих ногтей. Еще чуть-чуть и я бы потерял контроль. Языком прошелся по зубам и тут же, его отдернув, смачно выругался. Сплюнул кровь и, сконцентрировавшись, убрал резцы. Я  ненавидел такие моменты. Это ощущение беспомощности и одновременно всемогущества, когда сердце густыми толчками гонит кровь по венам вместе с адреналином. Я - чертов гребанный мутант! Как и Винс, с той лишь разницей, что я себя ненавидел. По иронии судьбы, мы оба родились в семье оборотня с охрененно большим процентом вампирской дряни в крови. Мы генетические выродки, которых не должно было быть! Все эти истории с вампирами и оборотнями оказались реальными, и в первое время я был не готов к такому повороту событий. Благодаря своему характеру и огромной поддержки в лице Гарри, помогло справиться во всем этим и не превратиться в неуправляемого, дикого  зверя, в реальном смысле этого слова.
Я снова опустил голову вниз и посмотрел на нее. У нее были распущены волосы до плеч и коротенькое узкое, темно-зеленое платье, повторяющее каждый изгиб ее тела. В груди снова вспыхнул огонь, разливающийся пульсирующей, обжигающей волной по всему телу и оседая, концентрируясь ниже пупка. Это какое-то наваждение! В ушах как молотом, оглушая, стучала кровь. Это гребанное волчье нутро! Она тряхнула головой, и я инстинктивно вдохнул, улавливая в воздухе оттенки знакомого и такого опьяняющего аромата грейпфрута.
Она подняла голову, и …голос ее замер на полуслове. Она увидела меня. Ее расширившиеся от удивления глаза, дали понять, что она меня узнала. Б***ь! Я видел, как она трясущейся рукой отключила микрофон и снова посмотрела вверх. На меня. Я не мог ничего поделать с собой. Ноги, как два куска бетонных колонн, отказывались двигаться. Она нерешительно двинулась к лестнице. И тут столбняк, напавший на меня в самое неподходящее время, волшебным образом исчез. Я счел это за божье провидение и опрометью бросился к ближайшему окну.